Впервые советские специалисты непосредственно познакомились с немецкими ракетами еще в августе 1944 на захваченном Красной армией на территории Польши ракетном полигоне Хайделагер (Близна). Группа военных специалистов в составе генерал-майора П. И. Федорова, подполковника М. К. Тихонравова, Ю. А. Победоносцева, майора Н. Г. Чернышева, подполковника Р. Е. Соркина, М. Е. Шахтмана и переводчика лейтенанта Ю. А. Федосюка, имевшая мандат, подписанный И.В.Сталиным, смогла обнаружить и организовать доставку в Советский Союз сохранившихся фрагментов А-4 - камеры сгорания, топливных баков, деталей корпуса и многого другого. Все это разместили в большом актовом зале НИИ-1, доступ в который поначалу имело только начальство института. Однако вскоре А М. Исаев, Б.Е. Черток, И.А.Пилюгин, В.П.Мишин и еще несколько человек смогли осмотреть секретное немецкое оружие.
Однако следует упомянуть, что первыми огромный потенциал немецких достижений в области ракетной техники оценили американцы. Они оказались весьма расторопными и в течение 1945-1946 гг смогли найти и вывезти из поверженной Германии техническую документацию и свыше 100 готовых ракет A-4, заполучив также руководителя проекта Вернера фон Брауна с когортой единомышленников. Наш «улов» был более скромным, но все же значительным. На подземном заводе «Миттельверк» были обнаружены агрегаты, из которых с использованием немецкого персонала там же, в Германии, удалось собрать и вывезти первые 12 ракет A-4. Затем, в течение двух послевоенных лет, удалось доукомплектовать и собрать еще две серии по десять ракет, причем последняя «немецкая» серия собиралась уже в СССР, куда также была вывезена и часть немецких ракетчиков.
Кроме того, в начальный период работы в Германии были организованы институты «Рабе», затем «Нордхаузен», куда стекалась и обрабатывалась вся необходимая информация по немецкой ракетной технике. Советские специалисты смогли укомплектовать немецкой испытательной аппаратурой два спецпоезда, которые позволили сократить сроки оснаш;ения советского ракетного полигона в Капустином Яре. В США ракеты со временем нашли свое место как в сухопутных войсках, так и в авиации и на флоте.
Первоначально задачей советских ракетчиков стало изучение образцов трофейной немецкой техники с последующим копированием наиболее удачных.
Необходимо сказать, что ни советский, ни американский опыт разработки крупных ракетных конструкций к моменту окончания Второй мировой войны ни в коей мере не мог сравниться с немецким. К тому моменту нигде в мире не было столь мощной и высокоорганизованной ракетной промышленности, как в Германии. Но если США вышли из войны окрепшими и обогатившимися, то Советский Союз встретил начало мирного периода с разоренным хозяйством и разрушенной промышленностью. Поэтому копирование немецкой техники в 1940-е годы было необходимым даже скорее не для организации ее серийного производства, а для того, чтобы понять идеологию ее создания и принцип работы и впоследствии начать развивать наиболее рациональные направления этой техники. Уже к 1947 г, после подробного изучения самой крупной серийной немецкой ракеты А-4 (V-2, «Фау-2»), стало ясно, что для организации активной обороны СССР нужны более мощные дальние изделия.
На совещании в Кремле 14 марта (по другим данным - 14 апреля) 1947 г., где присутствовали председатель Государственной плановой комиссии Н. А. Вознесенский, министр вооружения и секретарь ЦК ВКП(б) Д.Ф.Устинов, маршал авиации К.А.Вершинин, специалист по ракетной технике, начальник лаборатории Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского полковник Г. А. Токаев, авиаконструкторы А. С. Яковлев и А. И. Микоян и министр авиационной промышленности М.В.Хруничев, И.В.Сталин поднял вопрос о возможности создания в СССР сверхдальнего самолета по типу «антиподного» бомбардировщика Зенгера-Бредт.
Одна из ста печатных копий доклада Зенгера об «антиподе» была найдена еще в мае 1945 г. группой сотрудников НИИ-1 в Пенемюнде. Документ, вызывавший прилив небывалого энтузиазма советских специалистов, как вспоминает Б.Е.Черток, был совершенно случайно обнаружен... в поленнице дров: «...По диагонали слегка подмоченной обложки шла красная полоса и страшная надпись "Streng Geheim - Строго секретно". Организованная тут же коллективная экспертиза установила, что это - проект ракетного бомбардировщика...».
Смелостью мысли «антипод» поразил А. М. Исаева, который до этого работал по самолету БИ-1. Проект был в тайне доставлен в тот же НИИ-1, где с ним ознакомились В. Ф. Болховитинов и некоторые другие специалисты. Один из них - ведущий инженер Игорь Николаевич Моишеев - настолько проникся задачей, что предложил продолжить разработку в Советском Союзе, привлекая к ее реализации самого Эйгена Зенгера и его команду! Вот что он писал 31 августа 1946 г. в докладной записке на имя генерал-лейтенанта Т. Ф. Куцевалова, начальника военно-воздушного отдела Советской военной администрации в Германии: «Проект, оконченный проф. Зенгером в ноябре 1944 г. и найденный нами в Германии в 1945 г, является своеобраз-
ным синтезом научной мысли в области реактивной техники. Его осуществление, а равно и исследования по этому пути сулят неограниченные возможности. Работа проф. Зенгера является теоретическим, экспериментальным и конструкторским трудом. Число лиц, занятых у проф. Зенгера, в последнее время превышало две сотни и продолжало быстро возрастать по мере накапливания соответствующего экспериментального и научного материала...
...Сам проф. Зенгер и его сотрудники, как и его работы, должны представлять для нас исключительный интерес. Наблюдение за работами заграницы показывает с полной очевидностью, что такие группы, как доктор фон Браун, NACA, Виккерс и др., ведут упорную и успешную работу в деле полeчения, освоения и эксплуатации в военных целях высоких сверхзвуковых скоростей и стратосферных высот полета. Было бы недопустимой ошибкой пренебречь возможностью организации подобных работ в СССР и привлечением к участию в них всех выдающихся ученых и энтузиастов, не считаясь с издержками и средствами...»
Как видим, идея использовать в работе над проектом «Зенгера и его команды» становилась все более популярной. В какой-то момент ситуация оказалась настолько острой, что это привлечение допускалось даже в форме похищения!
В частности, 19 сентября 1946 г маршал авиации К. А. Вершинин в письме на имя министра авиационной промышленности М. В. Хруничева писал: «По моему мнению, реализация проекта Зенгера совпадает с дальнейшим развитием самолетной и ракетной техники, поэтому организация работ над [этим] проектом... или другими подобными ему является делом уже вполне своевременным, иначе мы неизбежно отстанем в данном вопросе. Предложение о привлечении к работе проф. Зенгера и его сотрудников является правильным. Нужно иметь в виду, что здесь дело идет не о простом конструкторском бюро, а об организации специального института с мощными стендами и большим коллективом сотрудников, которые частично должны быть специально подготовлены. Привлечение к работе проф. Зенгера и его сотрудников необходимо для ускорения разворачивания работ и использования уже имеющегося опыта работ в Германии.
На основании вышеизложенного целесообразно:
1. Найти проф. Зенгера и основных его сотрудников... и привлечь их к дальнейшей работе, которая будет вестись в специальном Институте в СССР...
2. Поставить вопрос о подготовке специалистов по всему комплексу работ, связанному с работой над самолетом Зенгера».
Через весь лист наискосок Хруничев наложил резолюцию: «Т. Алексееву. Срочно подготовить записку т Берия!»
Докладная записка И.Н. Моишеева была приложена к письму В. Ф. Болховитинова, который был в то время заместителем начальника НИИ-1, на имя заместителя министра авиапромышленности М. М. Лукина. Тон письма гораздо более спокойный: «На Ваш запрос от 2 декабря 1946 г. №Н-24/5655сс сообщаю коротко мнение НИИ-1 по работе Зенгера, докладной записке генерал-лейтенанта тов. Куцевалова и материалам инж. Моршеева.
1. Работа Зенгера представляет собой, в основном, расчетный материал, показывающий возможности самолетов с ЖРД.
2. Эти возможности подкреплены экспериментом лишь частично. Для полного выяснения реальности этого проекта необходимо проделать очень большую и разнохарактерную исследовательскую работу во многих Институтах (по аэродинамике, двигателям, приборам, механике и т д.).
3. Сам сверхдальний самолет для Вооруженных Сил Союза имеет очень важное значение. Поэтому организация работ по его осуществлению очень необходима и неотложна.
4. Т. к. в этой работе должно участвовать большое количество различных Институтов, решающих отдельные научно-исследовательские задачи, совершенно необходима такая проектная организация, которая была бы направляющим и связующим центром всей работы.
5. Само собой понятно, что ускорить эту работу смогут лучше всего те люди, которые много лет посвятили разработке этой проблемы, т. е. Зенгер и его группа. С этой точки зрения привлечение их к работе больше, чем целесообразно.
6. Возглавлять эту работу от нас может только человек высококвалифицированный, могущий понимать Зенгера и быть понятным и принятым им. С этой точки зрения кандидатура тов. Моишеева в руководители такого ОКБ непригодна.
7. Кандидатура тов. Моишеева может быть пригодна для отыскания и сбора всей группы, но не больше».
